7 лет на дневниках

А вот так оно всё началось 7 лет назад...

Хмурый Муж ласково уронил на стол посыпаный мукой (вроде ж пельмени затевались) толстую пачку бумаги и несколько (судя по виду одолжил у ребенка) карандашей.
- Дорогая! Мы кажется графоманствовать тут собирались?!
- Это называется не мы собрались, а мы подумали и я решил... Но в общем-то я поддерживаю. - сказала Жена, увидев нахмуреный лоб мужа.
- Знаешь, милая, наши соседи... я бы даже сказал "кое-чьи" подруги, уже выродили в своих дневниках чуть ли не "Войну и мир", - завистливая складочка добавила портрет на лбу, - чем мы хуже?
- Мы не хуже, но может им просто больше занятся нечем? - "Вот уж моя дурацкая привычка во всем перечить мужу" - подумала Жена. - Давай напишем что-нибудь этакое.. ну, что б не очень много времени у нас отнимало.
Муж ласково подумал: "Опять тяну её за уши. Энтузиазма бы!" И нежно продолжал:
- Писать будем. Но вот в чем загвоздка: ни я, ни ты не полны романтизма и серьезно лить слезы над клавиатурой о мальчике Юане и бывшей девочке Ассоль у нас не получится - значит пишем пародию!
- Ага... Зато цинизма в нас хоть отбавляй! Можно написать пародию на ужастик - хорошо наглядный пример есть - зеркало...
- Но я и приключения любил в садике, и фантастику в яслях, а детективы - это модно... - Муж потер руки предвкушая умственную работу. - Может, давай писать что-то вроде сериала? Ну, там как в "Лосте", много героев, стили скачут по полям, здравый смысл по лугам. Но вот где же реальную зацепку найти чтоб начать?
- О! Правильно думаешь! Туда ведь можно будет и любовь-морковь присобачить.
Если возьмем какую-нибудь известную книгу или фильм, то сильно на фанфик будет смахивать, а у меня на них уже аллергия. Кажется только дураки и паталогические лентяи их не пишут.
- А мы - трудяги и гиганты мысли, будем сочинять по-мотивам... - Муж оглянулся по сторонам и заметил торчащий из под стола уголок желтой коробки, - Настольной игры, в которую ты у меня выиграла в прошлую субботу!
- "Тетушки Агаты?!"
- Ну, да! Герои есть. Место есть. Время есть. Интрига... будет! - муж скакал, как ребенок. - А для тех, кто с игрой не знаком мы повесим фотки и всякий материал, но это уже не главное. Мы начинаем сериал!
- Все гениальное просто!!! Ты гений! Дай чмокну тебя! - раздается мокрый "чмок", - А мочить всех направо и налево, как в последней игре, можно будет?
Чмок.
- Героями разбрасываться не стоит, но все возможно... А назовем мы сериал...

"ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ"

---

Как (Плач Иеремии) - не связано с "Завещанием..."

Как одиноко сидеть в этой огромной квартире, на кухне заваленной посудой, памперсами, едой для четырех семей. За стенкой в комнате, бывшей детской, спят его жена и две дочки, старший сын обосновался на раскладушке в коридоре. Когда-то была своя квартира, вид из окон которой открывался на золотую Иудейскую пустыню и Иерусалимские горы с силуэтами башен. Когда Юра Блувштейн вспоминал жизнь до того, что случилось девять лет назад, по каналам морщин от усталых глаз медленно и тяжело катились слезы. Если это случалось на работе за сборкой миллионной микросхемы для детектора дыма (спасибо тестю, пристроил), на него начинали коситься и многозначительно перемигиваться за спиной. Работавшие бок о бок с ним украинцы не пытались утешить Юру, наверное, они презирали этого неудачника из страны лузеров, словно рыба бьющегося об лед судьбы доставшейся его народу.
Евреи снова ушли в изгнание. Для осмысления этой фразы, Блувштейн вспоминал, помешивая остывший чай… Израиль даже не смог объявить о своём поражении, некому было объявлять. Премьер-министр лежал с простреленной головой затоптанный озверевшей толпой. Политики бежали кто куда, интернет забился в конвульсиях и затих. Весь мир будто бы ополчился на еврейское государство и стер его с лица земли, как пятно с белоснежной эмали стола. Одни, как это сделал Бавель, напали, а другие, причитали примерно неделю, потом молчали… Когда семью Йеремьягу (такое себе Юрка взял имя в Израиле) грузили на баржи перед отправкой в турецкие концлагеря, Америка и Европа только и делали, что упрекали сионистов в недальновидности и агрессивных провокациях. Война началась 25 июня, а закончилась 16 июля. Три недели понадобилось амбициозному Бавелю, стране, возникшей лет за десять до того из Ирака, Ирана, Афганистана и Пакистана и проглотившей своих сателлитов Сирию, Ливан, Иорданию, на то, чтобы превратить маленький Израиль в тлеющие головешки. По нашим дорогам ехали арабские танки, а по обочинам этих дорог гнали людей к морю, для отправки на Кипр и в Турцию. На концентрационные лагеря скинулись, как говорится, всем миром… представители ООН аплодировали стоя, восхваляя гуманизм и терпимость завоевателей. Бойня, устроенная арабами и персами на оккупированной территории бывшего еврейского государства завершилась только 17 июля к вечеру, когда американский авианосец бросил якорь в Хайфе. Американские «друзья» упросили аятолл не устраивать окончательное решение еврейского вопроса, а вместо этого вернуть сионистов туда, откуда они сто лет назад явились. Решение напрашивалось само собой: спасенные обладатели американских паспортов, благодарили Б-га и президента, Германия, уже не испытывавшая сильного чувства вины за Холокост, согласилась принять часть ашкеназов. Северная Африка принимать сефардских евреев решительно отказалась, но тут спасательный круг бросили Испания с Португалией (Штаты пообещали списать часть долгов). Русскоговорящих переправляли в СНГ. Условием возвращения являлось обязательство жить в городе, из которого в свое время более двадцати лет назад уехал ты или твои ближайшие родственники, а так же необходимость отмечаться каждую неделю в местных комитетах абсорбции.
Юра покидал страну в одной из последних партий. Грязная оливковая форма, трехнедельная рыже-седая щетина, кровоточащие, загнивающие ноги. Для того чтобы еще больше унизить побежденных, бавельцы гнали их по этапу босых и с непокрытыми головами. Генералов и рядовых в одной колонне, змеей тянувшейся к порту Газы. Отсутствие обуви показалось цивилизованным американским представителям недостаточным отличительным знаком, выцветшую надпись ЦаГаЛ над сердцем заклеили желто-оранжевым штрих кодом. Нет худа без добра, эта акция помогла переписать уцелевших, и после, примерно через месяц, жена Тали трясущимися руками приняла такое же желтое уведомление о том, что Йеремьягу отправлен в лагерь военнопленных в северной Турции. Это было в переполненном вагоне поезда на Черновцы.
Под палящим июльским солнцем, словно миражи на пепелищах расцветали перед глазами небоскребы Тель-Авива, набережные туристической Нетании, волны ласкающие древние камни Кейсарии… Родной Маале Адумим разлегшийся на горах, зеленый, наполненный детским смехом городок в десяти минутах езды от Иерусалима. И сам Иерусалим, куда Юра каждый день ездил работать в свой офис, золотой, из-за того, что все дома облицованы искристым камнем, цвета топленого молока… Враги рушили дома просто ради забавы, не озаботившись проверить, остался ли в них кто живой. Вагоны иерусалимского трамвая перевернутыми вверх брюхом китами валялись возле нагромождений обгоревших рекламных щитов, мебели, кровавого месива обсиженного мухами… Музеи страны были разграблены, за ювелирные магазины арабы устраивали перестрелки друг с другом. Кажется смешным, но маленький Израиль смог обеспечить трофеями, практически каждого из многомиллионной армии завоевателей. Особенно досталось синагогам, из-за того, что огромное количество трупов разлагалось на улицах и грозило эпидемиями, бавельцы постановили, сгонять выживших на принудительные работы. Синагоги забивались полуразложившимися телами, обливались бензином и… Те кому посчастливилось быть в отплывающих по Средиземному морю баржах видели над их бывшей страной столб черного дыма, кошмарный крематорий Ближнего Востока. Маале Адумим держался относительно долго, неделю. В городе практически уже не осталось уцелевших зданий, танковые и пехотные колонны персов обходили его стороной, бригады, сформированные из арабов территорий и восточного Иерусалима, волна за волной накатывались на обороняющихся женщин, подростков, стариков. Когда начался голод, и стало ясно, что армия не придет, директор одной из школ и несколько подростков, выбрались к ставшему неподалеку лагерем легиону пакистанских бавельцев. Они умоляли военных войти в город и не отдавать его на поругание арабам. Примерно тогда над Тель-Авивом взвился гриб атомного взрыва. Стекло и бетон символа израильской экономической мощи в мгновение ока потекли оплавленными слезами. Разрушенный черный город-призрак с воронкой на месте трех небоскребов Азриэли, вот он, каков теперь Холм Весны. Жена и дочка Юркиного лучшего друга, Сашки Лифшица, были там, дай Б-г чтобы они куда-нибудь уехали, до того как бомба положила конец всем надеждами израильтян. Сам же Сашка, был в этот момент в аэропорту Мюнхена, ох, уж эти вечные бизнес поездки. Он катался среди чемоданов, плакал, рвал свои рыжие волосы и умолял дородных немцев из охраны выпустить его домой. Как будто с ним у нас был бы шанс…
Юрка отворил форточку и закурил «Приму». В коридоре кто-то прошаркал в туалет, оказавшийся уже занятым. Теща безмолвной тенью выплыла из проема и так же безмолвно удалилась. Хорошо, что они в свое время не приехали в Израиль, миллион советских евреев сглупили, бросились очертя голову на историческую родину, а они нет, как будто чувствовали… Да не чувствовали они ничего, и Израиль был для них местом куда хорошо приезжать, но не осесть. А мы теперь пытаемся свалить вину на кого угодно, как будто с ними у нас был бы шанс. Квартира осталась, приняли. Блувштейны, семья Йеремьягу, из тех, кто остался в живых, вернулись в Запорожье. Снимают какой-то угол, отец надрывается в свои шестьдесят пять на монтаже подвесных потолков, как когда-то в лихие девяностые, он привык к трудностям, но и ему забравшемуся на стремянку, часто не хватает воздуха… морского воздуха родной солнечной Нетании. Он пытается организовывать какие-то гешефты с бывшими израильтянами, но что-то не сильно получается. С мужем своей сестры Юра столкнулся в лагере военнопленных. Оборванные и грязные они смотрели друг на друга со странной смесью стыда и надежды. Обнялись, заплакали. Женя заберет ее и их маленького сынишку в родной Крым, украинцы уже дали разрешение на основании метрик. Главное - это семья. Главное это семья… Все! Хватит. Завтра с утра на работу, собирать детекторы дыма.
Дым. Дым в Дни Гнева окутал всё вокруг. Батальон резервистов, в котором Йеремьягу был фельдшером, отступал из северного Негева. Все понимали, что война проиграна… сложно не понять, когда Аль-Джазира транслирует кадры подъема аятолл на храмовую гору к мечети Эль-Акса по несуразным титаническим ступеням, построенным из танков «меркава» на месте бывшей Стены Плача. По странной случайности одна из ракет завоевателей разрушила Золотой купол Омара практически до основания, но свято место пусто не бывает, уже громоздят там гигантскую статую Новохудоджана. После того, как Тель-Авив перестал существовать, бавельцы на протяжении всего шоссе номер один провели помпезный парад, указавший всему миру кто здесь теперь хозяин. На каждом фонарном столбе, гроздями висели бедуины, друзы, арабы Восточного Иерусалима, имевшие неосторожность жить и работать с евреями. И мир промолчал, потом вздохнул с облегчением, потом позволил себе слегка улыбнуться. В кровавом угаре перестрелок, перевязок, перепалок Юра пытался не думать. Не думать о жене с тремя детьми в осажденном Маале Адумим, о родителях и родственниках, о Б-ге, который позволил такому случиться. За какие грехи, Г-споди?! Ведь все было так хорошо. Мы жили, трудились, любили свою страну. У нас было почти все, всего было так много, что мы раскидывали его нищим соседям, ненавидящим нас за это. Израиль был отличной, красивой, передовой страной, в которой интересно жить. Израиля нет. Как жить… интересно?
Я муж, видевший бедствие от бича гнева Его. Он повел меня и ввел во тьму, а не во свет… Черновцы красивый город. Черновчане по праву гордятся им. Но для Юры он оставался чужим. Он шел пешком на ненавистную работу и его буквально раздражало все вокруг: напыщенная архитектура, не имеющая никакого отношения к глинобитным хатам из которых пришли украинцы сейчас населяющие город; люди раздетые по пояс слоняющиеся с бутылками пива на фоне хваленых театров; а самое главное, Блувштейна раздражало, то, что он сам, подволакивая ногу (ранение девятилетней давности) идет на ненавистную работу в этом городе. Вначале он просто пытался выжить, искал работу, благо русский язык еще не забыл, где что купить, как устроить детей в школу. Жена пошла помощником библиотекаря за мизерную зарплату. Затем Юра решил отгородиться и противостоять. В семье говорим только на иврите. Родственники по коммуналке сначала встревожились, но спустя пару лет развели руками, главное, чтобы вносили свою лепту в холодильник. Там в школе, вы Антон, Алла и Вера, а дома – Натанэль, Галель и Двора. Мы покупаем только у «своих», и да, мы будем соблюдать кашрут, потому что, мы хотя бы знаем из чего это сделано… и потому что так мы ели там… дома в Израиле. В Черновцах изгнанники открыли несколько новых синагог, туда Йеремьягу и Тали с детьми ходили по субботам. Там можно было увидеть родные носато-загорелые лица, там все, как и девять лет назад. Как будто отворяешь дверь и переносишься в уютный зал такой родной синагоги в Маале Адумим. Как будто ничего не произошло. И седой бородатый служка идет по рядам и подходит к тебе, похазань, пожалуйста, ты ведь приехал в Израиль ребенком, у тебя почти нет акцента на иврите. Натанэль уже такой взрослый, слава Всевышнему он понимает, что встречаться надо только с девочкой из приличной семьи, из синагоги. Юра планировал его бар-мицву на Котеле (Стена Плача), с последующей гулянкой в ресторанчике Анны Тихо в центре Иерусалима. Но не получилось. Вместо этого, неокрашенные стены новой синагоги на Кобылянской, пластмассовые стулья и китайская белая рубашка с Калиновского рынка. Все на деньги украинских еврейских олигархов, теперь у них появилось так много объектов для благих щедрот.
Тали очень изменилась за эти девять лет. От молоденькой хохотушки не осталось и следа. Когда Юре, наконец, разрешили позвонить жене из украинского посольства в Турции, он слышал в трубке лишь рыдания разбитой состарившейся вдовы. Тали закалилась, Тали ожесточилась. Её работа в библиотеке, лишь прикрытие от вынюхивающих властей, она в женском еврейском подполье. Жаль, что это не приносит в семью ни копейки. Девченки, Галель и Двора, прекрасно щебечут на украинском. Они отличницы, и постоянно затевают в школе какие-то интеллектуально развлекательные прожекты. Может быть, поэтому на нашем доме красуются тщательно вырисованные свастики, не проходит и дня, чтобы им не крикнули «жидовки». Они уже привыкли. Светловолосая голубоглазая Галель Блувштейн даже объясняет папе с умным видом, мол, слово «жид» для украинского языка абсолютно естественно, оно означает еврей, так пишут в газетах. Юра газет не читает, за девять лет он так и не научился хорошо понимать украинский… Такой предлог он находит для себя. Тесть устроил его на предприятие по сборке всякой домашней сигнализации. Надо много работать, чтобы кормить семью, это там вы могли в офисах с кондиционерами сидеть, а здесь пахать надо. Здесь мы должны быть в десять раз лучше местных, в школе знать не на пять, а на десять. Юра пытается вдавить голову в плечи: «Я помню, Миша, я родился в этой стране…»
Натанэль. Натанэлю уже семнадцать. Он молодой и симпатичный парень, карате, стрельба, драматический кружок – полный комплект, елед тов йерушалаим (хороший иерусалимский мальчик). Девчонки на улице заглядываются, когда он мускулистый тащит рядом с мамой огромные тюки с базара. Как хорошо, что он влюбился в Мирочку, дочку габая из нашей синагоги. Такая славная девчушка, как Тали в юности, в той далекой юности апельсиновых рощ округа Шарон. У неё не хватает нескольких пальцев на руке, но это мелочь по сравнению с тем, что могло бы от неё остаться, не выйди она живой из бойни возле Хар-Мегидо. Её отец, Эфраим, сумел вывезти семью в самый последний момент. Вы не задумывались, почему в синагоге больше нет никого из Галилеи?..
Мы уезжали из разоренной страны. Из СССР, а потом из СНГ. Мы ехали, потому что «надо ехать». Мы ехали потому что, наконец-то «можно ехать». Мы ехали, потому что оставаться, как нам казалось, невозможно. Мы жили в Израиле чуть больше двадцати лет. И для русскоговорящих евреев он смог стать домом, коим не стала Российская Империя за многие поколения для наших предков. Израиль был нам Родиной, хоть мы и не родились в нем, как миллионы наших сородичей израильтян. Кстати, вас наверное интересует, куда же переселили, сабров (урожденных израильтян), тех, кто выжил в мясорубке и не смог доказать принадлежность до третьего колена ни к одной из «цивилизованных» стран, приютивших евреев в новом изгнании. Название Уганда вам что-нибудь говорит? Они там, вот такие глупые аборигены в шортах, не знающие кто такая Алла Пугачева. Спустя девять лет, Уганда - самая процветающая страна Африки. А семья Блувштейн наслаждается прелестями «маленького Парижа», Черновиц. Искуплен грех твой, дочь Цийона, не будет Он больше изгонять тебя.
Юра пришел с работы в начале седьмого. Подъезд встретил его запахами общественного туалета, лестница поволокла наверх в родное гнездо. Дверь пришлось поставить стальную, был случай… Пройдя по коридору в кухню, Юра застал там всю большую семью. Тесть хлопотал, организовывая банкет из соленых огурцов с водкой. Талин брат и его жена с младенцем на руках бегали туда-сюда в попытках поменять памперс. Второй брат о чем-то громко спорил с пятнадцатилетней Дворочкой. Юркина Тали сидела, обхватив руками Натанэля, а Галель с улыбкой похлопывала Миру по плечу. «Этого еще не хватало! Они слишком молоды, чтобы жениться.» - мелькнула мысль в голове Блувштейна. Не свадьба ждала семейство. Натанэль и Мира уезжают. По программе на Синай. Полуостров после войны практически обезлюдел и сейчас Фонд Давида Машиаха скупает там землю. Молодые евреи из Америки, Германии, Уганды, Украины (Россия своих не выпускает, занята сейчас массовым переселением бывших израильтян на Дальний Восток) подписываются на этот проект и уезжают строить плацдарм для отвоевания Земли Израиля. «Мы вернемся домой» - тихо говорит Натанэль отцу, «даже если на подготовку понадобится сорок лет». «Сорок лет я здесь не выдержу» - улыбается Йеремьягу и смотрит в глаза жене. В глазах Тали он видит гордость, и что-то еще, что-то похожее он видел в юности по телевидению. Так смотрели матери шахидов во время второй интифады. «Там же пустыня…» - Юра уже обращается к Мире.
Там наша Земля.
Обрати нас, Г-споди, к тебе, и мы обратимся, обнови дни наши как встарь.

---

Чтоб не закрыли

Ещё продолжим

---

Эпилог Фантастический (зомби-трэш)

Ему казалось, что рассвет никогда не наступит. Он стоял плечом к плечу с друзьями, каждый из которых в следующую минуту мог стать врагом. В дверном проеме из черных теней соткался силуэт, и Дон Хуан не задумываясь разрядил в него ружьё...

После просмотра передачи об окончании войны, наследники тётушки Агаты разбрелись по своим комнатам. Мерседес, всё еще находившаяся в состоянии шока от чуть было не случившегося изнасилования, ворочалась и не могла уснуть. Не будучи в состоянии более бороться с мучающими её кошмарами наяву, испанка просунула ноги в домашние тапочки прошаркала к лестнице. Странное чувство, будто натянутая до предела струна, не оставляло её. Осторожно спустившись по лестнице Мерседес приблизилась к двери в каминный зал. Там в полумраке озаряемом сполахами догорающего камина, сквозь завывания ветра в пробитой танком стене, она услышала нечто заставившее сердце окаменеть.
" Встаньте-восстаньте-дети-тьмы! Ибо-пришел-ваш-час! Испейте-крови-живых-обвейте-себя-их-кишками-разгрызите-их-кости!"
Голос завывавший в комнате был незнаком, но в завываниях между фразами было, что-то болезнено узнаваемое.
Девушка оперлась о косяк, чтобы не упасть и обеими руками закрыла себе рот, чтобы не закричать. Замирая от ужаса охватившего её, Мерседес заставила себя посмотреть на то, что творилось в каминном зале.
За столом сидели люди. Впрочем, назвать их людьми язык не поворачивался. Ближе всех к двери в грязном бархатном кресле раскинулась бабуля Лулу. Её выпученые глаза вращались вокруг собственной оси, словно две маленькие планеты смерти. Руки, теперь больше напоминающие птичьи лапки, старуха держала перед собой и мерзко шевелила дряблыми пальцами с отросшими на них ногтями.
Взгляд испанки словно испуганый зверек скакнул к следующему мертвому наследнику, а затем отпрянув от ужаса - дальше.
Отблески пламени на черном от засохшей крови развороченном горле охотника Герштика. Огромное синюшно-оплывшее лицо ВанБьёрна с рыжим, замараным воротником тениски. Пробитый пулей, будто бы раздвоенный череп пса. Истеричесие движения полуразложившейся блондинки Тины пытающейся впопытах вытащить из чавкающей груди мясницкий нож...
На другом конце стола вообще творился сущий ад. Из брюха разорваного напополам крокодила, в слизкой требухе на кресло медленно карабкались остатки повара. Помешивая ложечкой в пустой чашке и закинув ногу на ногу, подле них сидела Джоана Мёрси. Обнаженное тело докторши было до самой шеи покрыто хрустящей корочкой запекшейся крови. За столом прислуживал Папионез, его дерганые ломаные движения и проливаемый чай могли бы показаться комичными, если если бы не жирные белые черви-трупоеды торчавшие из глазниц почившего первым наследника.
Прямо на столе среди оплывших свечей, пентаграмм и благовоний в фарфоровых блюдцах в диком шаманском танце завывала мадам Астра:
" Заклинаю-вас-дети-тьмы! Идите-в-спящий-мир! Несите-избавление-живым..."
Крик утонул в горле Мерседес, когда она почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Холодные пальцы Ники сомкнулись на её запястьях и омервевшая девушка была препровождена в зал. Черное лицо повешенной не выражало ровным счетом ничего, как и при жизни, но в холодных голубых глазах, Мерседес прочиатла свою смерть.
Испанка судорожно пыталась произнести молитву, но остатки сознания воспринимали только блестящий скальпель в руке цыганки уже через мгновение погрузившийся по самую рукоятку в прекрасную грудь девушки.

Стук в дверь посреди ночи, показался ему не то чтобы странным, скорее настораживающим. Дон Хуан лежал на кровати, так и не раздевшись после недавней войны, выжатый лимон.
- Кто это? - спросил наркобарон подойдя к двери.
- Это я. Мерседес. - голос был странно безжизненным и каким-то свистящим.
- Сейчас, дорогая, - пробормотал Хуан и покапавшись с замком отпер дверь. - Что случилось?
Вопрос пожилого мачо повис в воздухе. На пороге стояла прекрасная девушка, которую он давно уже хотел, но загонял свои чувства поглубже в... короче, загонял.
- Можно войти? - спросил чужой голос испанки, от которого дохнуло могилой.
- Конечно, синьорита. Даже ума не приложу, чем вызвано такое ночное вторжение. - попытался скокетничать Дон Хуан.
Глаза Мерседес побродив по комнате сконцентрировались на наркобароне:
- Мне нужно, чтобы вы спустились со мной в каминный зал. Это... очень важно...
Хуан пригляделся к ночной гостье. Она судорожно пыталась запахнуть на груди халат, который Дон до того видел на Астре, лицо было очень бледным, с черными кругами под глазами.
- Уж не больны ли вы, моя девочка? - вопрос он задал, чтобы выиграть время. Взгляд обшаривал фигуру Мерседес от пркрасной возвышающейся под тканью груди, до стройных ног... с потеками крови на них. - Спускайтесь, я должен привести себя в порядок, а потом и сам спущусь. - сказал Хуан, уже зная, что никуда не пойдет.
Отточенное годами чувство загнанного хищника говорило ему, что если кого и придется обнять этой ночью, так это приклад ружья, делившего с ним постель последние несколько часов.
В соседней по коридору комнате послышались звуки борьбы. Звон разбитого стекла и удары железа о железо. По-видимому Фрики решил не сдаваться без боя.
- Сейчас... сейчас. - Дон Хуан медленно начал поворачиваться к кровати. Краем глаза он заметил, как распахнулся халат Мерседес. Меж грудей на месте сердца зияла ужасная рана.
Он упал на скомканые простыни и сильно толкнул наступавший морок ногами.
Мертвая испанка отлетела к стене и с чавкающим звуком приложилась об умывальник затылком.
В коридоре слышался приглушенный дикий визг Орианы, кто-то рубил дверь в её комнату, при этом отвратительно похрюкивая.
Мерседес начала подниматься. Расставив руки в ужасающем приветствии зомби шагнула к нему.
Вороненый ствол охотничьего ружья был ей ответом.
Время как бы замедлилось для наркобарона. Долю секунды он смотрел на покачивающиеся над кровавой дырой груди. Краем сознания он видел в дверном проеме запыхавшегося Фрики с мечом в одной руке и отрубленой головой Тины, которую тот держал за волосы, в другой. Он даже сумел различить безвкусно обведенный помадой и оскалившийся рот на этой голове... А потом...
"БАХ! БАХ"
Оба ствола изрыгнули пламя и мозги красивейшей из женщин разлетелись по стенам.

- Что это?! - Фрики в разбитых очках и порваной майке стоял над разрубленым на несколько кусков ВанБьёрном. Рука зомби всё ещё сжимала разбитую ракетку. Очкарик представлял собой довольно странное зрелище, но не более странное, чем по-прежнему шевелящиеся останки тенисиста.
- Да откройте же, мисс Спенсер! - уговаривал Хуан. - Нам нужно срочно забарикадироваться, всем вместе...
За дверью англичанка тихо скулила.
- Как в каком-то дешевом кино. - Приговаривал Фрики, забрызгиваясь черной вонючей кровью и продолжая мелко шинковать труп бывшего поклонника Орианы рыцарским мечом.
Где-то внизу в каминном зале особняка суетились зомби. Рычание, обрывки фраз и дикое шаманское завывание позволялитолько догадываться, что за вакханалия там творилась.
Наконец, останки ВанБьёрна утихомирились и Фрики зачем-то достал из кармана маленький отрубленый пальчик. Почерневший, скукожившийся обрубок оставался недвижим. Лицо Фрики озарилось счастливой сумасшедшей улыбкой и он отчаянно принялся рубить дверь Орианы.

Восставшие мертвецы шли, как на убой. Под сброшенным с лестницы тяжелым комодом подергивались в агонии лапки, того, что еще неделю назад было славным песиком Пекинзоном. Герштик осел на ступеньки с простреленной головой. Горничная Ники несмотря на отрубленные ноги продолжала ползти в сторону лежащей в обмороке англичанки. Удар прикладом превратил её голову в склизкий фарш и она затихла.
- Уходим на чердак! - скомандовал наркобарон. И троица живых приступила к передислокации.
Забарикадировавшись на чердаке наследники Агаты перевели дух.
Дон Хуан запалил огрызок сигары и вытер пот со лба.
- Нам бы продержаться до рассвета... - усмехнулся пожилой солдат. - Тогда по всем законам жанра...
Его прервал скрежет выворачиваемой из петель двери.
- Тащи её через окно на крышу. А я... - Хуан поморщился. - Я... задержу их... ничего. Вперед!
- Сколко у вас патронов, Дон? - Фрики уже подтаскивал безвольную, но уже в сознании Ориану к форточке.
- Четыре. Должно хватить. В крайнем случае есть еще зубы.
В предрассветной серости, Розенблюм отчетливо увидел сворачивающий к особняку танк. На крыльце стояла приплясывая мадам Астра и манила его руками в дом.
Фрики уже подтаскивая Ориану по карнизу бросил последний взгляд на наркобарона. Осунувшийся старик с ружьем в руках улыбнулся ему и повернулся в сторону оскалившегося Папионеза в разорваном фраке и с кочергой. Выстрел уложил зомби на пол, а Хуан прокричав, что-то по-испански ринулся вниз по лестнице.

Черепица была старая и крошилась под их весом. Ориана Спенсер сидела, обхватив колени руками и молчала. Фрики отер рыцарский меч о майку и поморщился от холода.
- Прямо, как в видео играх... - наконец выдавил он из себя.
Под ними танк сново вгрызся в чрево особняка. Жуткий визг мотора заглушили еще несколько выстрелов.
Крыша ходила ходуном, и Фрики мог только представлять, как железная машина продирается, круша стены и перегородки дома в погоне за наркобароном. Если тот вообще еще был жив...
То, что произошло в следующий момент вообще не поддавалось описанию. Танк выстрелил. И наверное попал в газовые балоны хранящиеся под кухней. Половина дома взлетела на воздух смесью огня, камня и покорёженого метала. Оглохший Фрики так и не услышал жуткий вой разнесшийся по округе, но увидел нескольких людей (людей ли?) обьятых пламенем, выскочивших из дома огнеными факелами. Почерневшими огарками они застыли на белом снегу возле дороги.
Крыша на которой сидели Фрики и Ориана начала коситься. Под ними слышался ужасающий скрип и треск. Дом окончательно рушился.
- Прыгай Ориана! Прыгай! - закричал очкарик, и прокатившись по проваливающейся черепице рухнул в глубокий сугроб.

Еще не рассвело. Фрики прихрамывая, и опираясь на меч, словно на костыль, пробирался сквозь заснеженный пустырь к кладбищу. Именно туда вели другие следы. Следы той, что прошла перед ним.
Размазывая пальцы в кровь, смахивая с них остатки ногтей, мадам Астра разрывала могилу. "Агата Голдшип" значилось на могильном камне. Где-то там в промерзлой земле, кто-то рыл ей навстречу. Рыл разбивая в щепки гроб и раскалывая лед.
- Плохая идея. - услышала она за спиной. - Врядли она станет тебе подчиняться, как все остальные.
- Что ты вообще в этом понимаешь, щенок! - огрызнулась цыганка.
- Неужели все из-за денег? - Фрики стоял опираясь на меч, близко... Очень близко.
- При чем тут деньги? - Астра смахнула капельку пота с носа. - Я сделала все как, мне сказала госпожа!
Фрики скривился:
- Значит все это был один гигантский обряд, который спланировала тётушка для... "вечной" жизни?
Не отвечая, Астра ринулась на него. В попытке защититься юноша направил на неё меч. Ком мерзлой земли сорвался в разрытую могилу из под ног прорицательницы. Ухватившись за лезвие пропоровшее уже грудную клетку, Астра потащила Фрики на себя. Интуитивно выпустив из рук меч, очкарик смотрел как цыганка вся в собственной крови пытается вылезти из ямы. Наконец она затихла и свернулась калачиком в могиле тётушки.
Розенблюм развернулся и похрамал к развалинам особняка. На ходу он достал из кармана обрубок пальца. Тот был безжизненным и не двигался.
- Она жива! И я найду её! - крикнул Фрики надвигающемуся рассвету.

---

Эпилог реалистический

Картофель обуглился. Сквозь трещины в черной кожуре проглядывала аппетитная рыхловатая мякоть. Фрики дрожащими пальцами потянулся к камину и наслаждаясь теплом исходящим от углей, улыбнулся.
- Так по-вашему должен выглядеть настоящий послевоенный завтрак Дон Хуан?
Пожилой мачо, обжигаясь и перекатывая в ладонях крупную картофелину отвечал:
- Символы окружают нас всю постылую мимолётную жизнь, когда твой модернизированный, но потрепанный поезд прибудет на станцию, где сейчас стоит мой паровоз, ты научишся читать эти знаки судьбы.
- Некоторый из нас и так умеют читать их, без привязки к железнодорожной эзотерике, - мадам Астра хлопотала над старым чайником на треноге, установленным в камине, - Это дар! - прибавила она.
Мерседес, пошевелившись под несколькими слоями наброшенных на неё пледов, среди которых угадывались, как пончо Дона Хуана, так и спортивная куртка Ван Бьёрна, и хрипловатым простуженным голосом прошептала:
- Дар от Бога или дьявола?..
- Мне уже всё равно. - слух цыганки всегда отличался остротой. - А то, что наш достопочтенный мультимиллионер, намекает на то, что мы сами похожи на эти обгарелые, лопнувшие в нескольких местах, картофелины... Я бы ответила ему, что на деньги с которыми он выйдет отсюда, сможет купить себе золотую тарелочку.
Наследники тётушки Агаты постарались не встречаться взглядами.
Из дыры в стене, где еще недавно стоял танк, дул резкий холодный ветер. Уже рассвело, следы от гусениц четко выделялись на белизне заснеженых полей, раскинувшихся вокруг особняка номер 13.
Со стороны лестницы послышались неуверенные шаги. Ориана, поправляя растрепаные волосы, проковыляла по залу на кухню.
- Идите сюда, бестолочь! - сурово окрикнула её Астра, - Завтрак уже готов.
Адвокат сомнамбулической походкой приблизилась к четырем оставшимся в доме наследникам.
- Можно чаю?
Цыганка по-хозяйски плеснула дымящийся напиток в надбитую чашку и протянула Ориане.
- Мне снилось, что меня пытаются убить огромным... - англичанка запнулась, - мечом. Мечом правосудия. Я уже почувствовала, как холодное острое лезвие прикоснулось к моему горлу... и проснулась.
- Что вы говорите? - Астра обернулась к Фрики и Хуану и закатила глаза.
Изящная ручка Мерседес высунулась из под кипы одежды и приняла чашку.
- То, что происходило вчера, - испанка говорила тихо, но твердо, - отнести к правосудию, как-то не получается. Эти солдафоны, война пришедшая в наш дом... неужели я заслужила то... что могло произойти?
Дон Хуан присел на краешек кресла Мерседес и приобнял ворох курток.
- Нет, дорогое моё дитя. Вы не должны винить себя ни в чем. Эти русские были испытанием господним, а не наказанием.
- Ну и мы же победили, в конце-концов, - вставил Фрики. Его взгляд из под разбитых очков блуждал по комнате.
- Господь не посылает испытания с которыми мы не можем справиться, - в глазах испанки появились слёзы, - Но я уже ничего... ничего не понимаю. Я не чувствую в себе силы справиться! Я не верю, что проживу еще один день. И... мне уже даже... о Боже! Мне даже наплевать на это, только не вытаскивайте меня из этого кресла, дайте умереть в тепле.
Каминный зал огласился рыданиями.
Ориана потупившись помешивала отсутствующий чай в пустой чашке. Очкарик наматывал пластырь на разбитые и кровоточащие костяшки пальцев. Наркобарон запустил руки в ворох пледов и одежды, подрагивающий и скулящий, и крепко прижал к груди голову испанской девченки, потерявшей веру.
Мерседес чувствовала тепло его тела, запах крепкого табака пьянил её. Девушка нашла смуглую руку Дона Хуана и поцеловала. Взгляд испанки пересек комнату и там, в проломе стены, обьятый светом морозного утра, она узрела крест, надвигающийся на неё.
Ноги Фрики Розенблюма подкосились, расставив руки в дружелюбном приветствии в особняк шагнул человек.


- Всё это - просто ужасно, уму не постижимо! - маленький толстый нотариус, слегка скривившись попивал еле теплое пойло, предоставленное мадам Астрой. - Все эти смерти, война, огромное состояние...
Улыбку цыганка не смогла скрыть:
- Вот об этом, мистер Черныческу, по-подробнее.
Поверенный в делах Агаты смущенно развел руками:
- Как вы понимаете, приехал, как только смог. Большой Наст сошел пару дней назад, но тут это однодневное вторжение Украины...
Фрики уже собрал свои вещи в рюкзак, а сейчас теребил в руках розовую сумочку француженки.
- Это значит... - голос юноши был тусклым и безжизненым, - Это значит, что мы могли выйти отсюда два дня назад, и моя... Жаклин могла остаться жива.
Черныческу озабочено посмотрел сначала на Розенблюма, а затем на Ориану, уже напялившую своё польто и подставляющую лицо солнечным лучам в проломе стены особняка.
- Мужайтесь, мой мальчик. Если бы не танк, мы бы еще несколько дней могли томиться здесь, как пауки в банке. - Дон Хуан и Мерседес спустились по лестнице вместе. Он выглядел бодрым и подтянутым, а испанка, слегка раскраснелась.
Трансильванец наконец-то отставил ненавистный чай в сторону и произнес:
- Приехал, как только... смог... Кстати, я тут посидел пока вы собирались. Переработал завещание, согласно условиям покойной... Вы все теперь богаты, господа, некоторые, - взгляд нотариуса обратился на Дона Хуана, - фантастически богаты! Остались сущие формальности. Открыть сейф, сложить ассигнации в этот кейс, добраться до нашей конторы... а там, каждый из вас вольная птица!
- А как же расследование всех этих убийств? - Ориана спросила, продолжая стоять лицом к скупому зимнему солнцу.
- Сюда пришлют следователя из города... трупы, опять же, надо вывезти в наш морг. Но в целом... - Черныческу замешкался и смущенно продолжил, - В целом, я думаю это дело замнут. Слишком много смертей вчера... спишут на военые преступления солдат и все.
Мерседес с надеждой посмотрела на Дона Хуана и проговорила:
- Так что же будет дальше?
Мачо неуклюже поправил на столе свой чемодан.
- А дальше, моя милая, жизнь. Я проведу все, что мне осталось на тихом ранчо, в стране с не сильно щепетильной юрисдикцией. Вы - вернетесь в отчий дом и купите себе много... много автомобилей...
- Лично я, - Астра подключилась к разговору, - отправлюсь в Австралию. И сделаю... то, что давно должна была сделать... Не спрашивайте меня ни о чем, скажу только, что все эти ужасы вылетят из моей головы, когда я поглажу золотую головку моей внучки.
- Добрая бабуля вернулась. - цинизм Орианы, был подстать её кислому выражению лица.
- Ну, а вы, мисс английская черная лошадка? - парировала цыганка.
- Я? Я, черт возми, вернусь сюда с дюжиной сыщиков и встряхну этот гадюшник! - по Ориане не было видно шутит ли она или говорит вполне серьезно. - Я не дам этому делу так просто закончиться. Так что, уважаемые игроки человеческими жизнями, ждите в гости... с полицейскими приставами.
Взгляды всех обратились на Фрики. Юноша перебирал содержимое розовой сумочки, на столе уже лежали, зеркальце, помада и отрезаный палец.
- Что? - встрепенулся он, когда почувствовал затянувшееся молчание. - Я вернусь в Нью-Йорк. Начну жить, наверное, отдельно... Заеду в Париж, по-пути. Я... я хотел встретиться с отцом Жаклин. Отдам её миллион. А дома... открою какой-нибудь старт-ап... Черт, что я говорю! - Фрики снял треснувшие очки с носа и потер глаза. - Мне нужен хороший психоаналитик, покой... я не знаю, что буду делать дальше...
- А я знаю! - голос поверенного был жизнерадостным, - Я открою сейф, отдам вам ваши деньги, получу подписи и смогу оформить гонорар! Итак: мисс Мерседес Лопез, вы получаете два миллиона трансильванских злотых!
Мерседес потупилась и натянула черные кожаные перчатки.
- Мисс Ориана Спенсер... - ноль эмоций со стороны англичанки, взгляд обращен к солнцу. - Вам мы отсчитаем в конторе ваш законный миллион.
- Мадам Астра вы заработали... кхм... три миллиона.
- Спасибочки... - Астра опустила на стол свою безразмерную сумку. - упакуйте сюда.
- Дон Хуан, вы можете себе позволить ранчо за... семь миллионов!
Ответом наркобарона было лишь бурчание: "ах, Агата..."
- Фрики! - нотариус окликнул очкарика уже собиравшегося идти к машине, тот оглянулся, но продолжал улыбаться каким-то своим мыслям. - Ваши три миллиона, и не забудьте подписаться в получении!
- Хорошо, - ответил Розенблюм. Он только, что подключился к Wi-Fi, от приехавшего за ними автомобиля. Автоматически, по-видимому
пытаясь вернуться в навсегда утраченную жизнь, юноша проверил почтовый ящик... Немного спама, письмо от мамы и папы, письмо от...
- О Б-же! - вскричал очкарик и повалился в снег.

From: [email protected]
To: [email protected]

Darling, je suis vivant. Vous attendent dans Paris.

---

Мы вернулись, чтобы закончить

Итак, дорогие читатели, мы вернулись, чтобы поведать вам чем же все-таки все закончилось.
Давайте сразу договоримся: двенадцатой серии (комикса) - не было. Она является спин-оффом к повествованию. И того 11 серий +...
А вот об этом плюсе по-подробнее: роман-дневник (сериал, если хотите) начался в 2006 г. Так как в процессе написания, главы носили яркий стилизованный оттенок, мы счетаем необходимым стилизовать и эпилоги.
Таким образом у нас будут:
Эпилог Реалистический
Детективный
Фантастический (мистический)
Любовно-лирический
Мюзикл
Видео-игра
Ток-шоу Йорика Боунса

Не ловите нас на слове, может мы прекратим писать и раньше, но пока...
Пока читайте первый из эпилогов, в котором мы попытались придумать, как бы все закончилось в реале.
Спасибо всем, кто был с нами и получал удовольствие от нашего графоманства.

---

Знаем, что мало, но такими крохами комикс надо дотянуть

---

Муж: Сижу вот сейчас, перечитываю...
а ведь неплохо писали!

---

Проект приостановлен

Надеемся, что вернемся.
Последний, кто выйдет, пусть погасит свет.

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (двенадцатая серия) (2)

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (двенадцатая серия) (1)

запись создана: 09.09.2007 в 22:59

---

Для тех, кто дождался нас из отпуска

Итак, мы вернулись из отпуска.
И что же мы видим: дневник заброшен, ПЧ беременннннннннннны, сериал далек от завершения и никто (НИКТО) не верит в то, что появится двенадцатая серия-комикс.
А ведь она не за горами и называться будет....
МЕЧ ПРАВОСУДИЯ

---

And the winner is...

Случилось неслыханное!
Иммунитет на этот раз не достался Фрики. (Ох, руки уже чешутся разыграть смерть сегодня вечером)
А победительницей стала сексапильная и "вечно-насилуемая"...

---

Голосование на иммунитет

Серия №12 скоро будет сниматься.

Как мы уже сообщили, создана она будет в стиле графической новеллы (в простонародье - комикс).

В особняке осталось пятеро персонажей, всё просто, один останется жить как минимум еще серию.

Кто это будет? Подумайте хорошенько - у вас всего один голос!

Вопрос: Кого в "неприкасаемые"?

1. Фрики		4	(36.36%)
2. Мерседесс		5	(45.45%)
3. Ориана		2	(18.18%)
4. Астра		0	(0%)
5. Дон Хуан		0	(0%)
Всего:		11

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (одиннадцатая серия) (4)

Руки Арамискина все еще продолжали движение к ширинке, а глаза, как в замедленной съемке расширялись. Дверь медлено открылась и прямо в лоб солдату уставился ствол охотничьего ружья. Оружие держал седой ободранный и мокрый старикан... со сноровкой держал, уверенно.
- На пол. – язык на котором прозвучала это слово ничего не значил. Значение имела только черная воронка в конце пути по которой ждал веселый свинцовый привет.
Подняв руки вверх и глупо улыбаясь в сторону лежащей без сознания Мерседесс, Арамискин опустился на колени, а затем в один момент был придавлен каким-то, фанатичного вида, евреем в разбитых и грязных очках.
- Вяжи его. – голос Хуана стал жестким и не терпящим возражений.
Фрики рассеянно, но яростно окинул взглядом комнату.
- Черт! – наркобарон устало прошаркал в комнату. – Я и забыл, что ты слепой, как крот...
Арамискин увидел над собой грязнобелые в желтых пятнах штанины.
- Асталависта, бэйби. – голос пришел с небес и упал на землю обрушившимся прикладом.

- Она спрашивает, почему мы воюем с Трансильванией. – ухмыльнулся Янковский. – Тош, шо вот тебе надо в этой заснеженой дыре?
Сержант Парасенко облизал жирные пальцы и крякнул:
- Я деруся, тому шо деруся!
- Ай кант транслейт хиз вордс. – Янковский послал Ориане многозначительный взгляд. – Бат зе ризон из симпл. Ви ар дефендинг ауер бордерс.
Ориана сидевшая в плюшевом кресле, как на иголках, стала шарить в поисках соломинки, чтобы ухватиться:
- Неужели Трансильвания атаковала Украину?
- Йес... Ай донт ноу... – Артем насупился. – Ви хэв... ну, ю ноу, приказ. Хи из командер. – замасленный палец механика указал на сидящего в свете пламени полузаваленого камина офицера.
- Еще чайку, господам солдатам? – голос Астры улыбающейся и протягивающей серебряный поднос с чашками, был слащав и фальшив. – Подвиньте, пожалуйста, косточки на скатерти, а то мне негде приземлить вашу дозаправку...
- Ну, Парасенко! Живо убери со стола эту жареную тварь, что ты обгладал. – лейтенант Плачев поднял голову от планшета впервые за долгие два часа.
- Нэ тварюка цэ, товарыш командыр. – оскорбленный гурман сделал обиженое лицо. – Це ж кишечка нижнэнька. В цих трансыльванцев мьяса не мае, дык я ийи немов кроля зашмалыв...
На лице Плачева проступило омерзение.
- До сих пор не понимаю, как вам её удалось убить... – Ориана взирала на остатки Ангоры, тероризировавшей обитателей особняка №13 втечении долгих дней. – Мы пытались, но...
- Девятая жизнь. - прошептала Астра.
- Хау? – Янковский усмехнулся и махнул рукой Парасенко. – Скажи им как ты её завалил, герой.
- Калашныков. – сержант любовно погладил автомат. – Цэ ж така машына, як лялька!
Янковский подсел к офицеру и протянул руки над огнем.
- В чём дело, комрад?
Плачев поднял на него красные от недосыпа глаза и показал на танк:
- Связь не работает. Забрались мы в какую-то жопу. Наших не видно, врага, правда, тоже. У этих уродов есть нечего... вон Парасенко кошек уже жрет иностранных... Моральный облик солдатов падает на глазах...
- Кстати, о моральном. – Янковский озабоченно посмотрел в сторону Орианы, - Где герой-любовник наш, Арамискин?
- Я здесь. – раздался тихий голос из дверного проема.
Медлено, покачиваясь на каждом шагу, в комнату вошел Арамискин. Руки он держал над головой, на штанах темнело какое-то пятно.
- Раз здесь – докладывай. – сквозь зубы бросил ему Плачев.
- Взят в плен, товарищ лейтенант. – плаксиво пропищал Арамискин.
Солдаты оторопело уставились на товарища.
- Держит меня на мушке тот старый хрыч за спиной.
Треск и грохот раздались с противоположной стороны. Едва удерживая над головой огромный рыцарский меч в комнату ввалился Фрики в грязной майке.
- Ёб твою... – протянул Парсенко и передернул затвор. – Люби друзи почынаемо писню на замовлэня «Кылиманджаро»...
- Отставить!!! – голос Плачева накрыл всех лавиной. – Переговоры, так переговоры.

Тупо уставившись в мигающий и снежащий экран, Мерседесс молчала. Железная громада танка вот уже как несколько часов отрулила от особняка и громыхая ушла в ночь. Последнее, что наследники услышали из бронированного чрева был крик: «Парасенко! Ты же здесь все заблевал!» Но англоязычные обыватели, конечно же ничего не поняли. Ночь над особняком была тиха, и лишь на экране перемещались кадры разрушенных зданий, сводок из больниц, съёмка отступающего неприятеля...
«... Эта война войдет в историю под названием «Однодневная». После вмешательства НАТО и Соединенных Штатов, пригрозивших зарвавшейся Украине, и России объявившей о всемерной поддержке братской славянской стране, стороны пришли к соглашению о прекращении конфликта, грозившего Третьей Мировой Войной, и возвращении на исходные позиции. В эти минуты идет обмен военнопленными. Украинская сторона по-прежнему утверждает, что наша страна не желает выдавать экипаж танка под командованием некоего лейтенанта Плачева. Место нахождения танка до сих пор неизвестно...»

КОНЕЦ ОДИННАДЦАТОЙ СЕРИИ

---

Ребята из Украины.

Говорим об этом в последний раз.

Не обижайтесь! В этой части мы не нападаем конкретно на ваш народ, страну и т.д., просто психология людей обитающих на пост-советском пространстве нам ближе (понятнее) и тем интереснее покапаться (нашими грязными ручонками) в различных ситуациях связаных с ними.

Испанцы! Засудите нас за священника-педофила!

Французы! Да, мы любим кровь французов!

Евреи! Фрики-любимчик, а если вдруг ему умирать? нас обвинят в антисемитизме ?(мы вообще сами евреи)

Цыгане! Астра - просто злой гений. Мы вас не любим?

Австралийцы, итальянцы, собаки-китайцы, англичанки с маленьким размером груди!... Все можете накинуться на нас.

НО

Помните, что дневник для нас просто страничка в и-нете (нам часто глубоко наплевать на него), писанина наша, лишь способ самовыражения (да, иногда мы ищем сцену, как и вы все).

Нам, как это ни жестоко звучит, даже не очень важны ВАШИ чувства (простите, наверное мы не серьёзные "дайристы")

Еще раз простите, если что ни так.

Кому "прижало" отписывайтесь.

Кому интересно дальше, постараемся дописать.

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (одиннадцатая серия) (3)

Руки были вывернуты за спиной. Перед глазами размытыми красочными пятнами расплывались рулоны туалетной бумаги, полотенца, белый умывальник…

- Вы здесь, Дон Хуан? – Фрики не узнавал свой надтреснутый хриплый голос.

Суета за спиной оповестила его о присутствии еще одного наследника.

- Я здесь, парень, но лучше бы я был в другом месте, если честно. Из унитаза несет мочёй, этот ополченец не удосужился после себя слить.

- Я почти ничего не вижу… - Фрики щурился пытаясь придать хоть какую-то резкость окружавшей его действительности. – Когда солдаты скрутили меня, очки упали на пол.

Дон Хуан облизал пересохшие разбитые губы и уткнулся лбом в холодный кафель унитаза:

- Ты - молодец, хорошо начал… тебе бы драться подучиться и можно на ринг выставлять. Очки твои они бросили в этот самый унитаз перед уходом.

Фрики закрыл глаза и пробубнил:

- Умение быстро нажимать на кнопки на этот раз оказалось бесполезным.

- Что?

- Да нет, я так о своем…

- Подожди. Вот доберемся до ружья, тебе пригодится твое умение. Курок – почти, как кнопка.

Фрики попробовал освободиться от приковавших его к унитазу пут, но ничего не получалось.

- Ты главное не дрейфь, сынок. Выберемся. – Продолжал свои наставления Хуан. – Я как-то месяц провалялся закрытым в свинарнике у партизанов…

- По-вашему у нас есть месяц!? – вспылил Фрики и пнул ногами в стенку туалета.

- Для начала – потише. – зашипел Дон Хуан где-то недалеко от уха очкарика. – Месяца у нас нет. Счет, похоже идет на часы. Ты случайно не разглядел, что за флаг у них был на нашивках? Трансильванский дракон был?

- Нет. Да я и не видел-то толком. Два цвета. Белый и голубой…

Дон Хуан хмыкнул:

- Ну, то что на нас напали финны, это уже на грани фантастики, а израильтяне с тобой бы так точно не поступили.

- Уж маген давид я бы у них разглядел, не израильтяне это. Да и цвета скорее… желтый и голубой… - Фрики усиленно напрягал память. – И хреновина какая-то посередине вроде короны, что ли.

- Танк советский – это уж положись на меня, значит, это одна из мелких стран образовавшихся после распада Империи Зла. Нам от этого ни тепло ни жарко, но я привык знать против кого сражаюсь. – в голосе наркобарона зазвучал благородный металл.

- Международная общественность не допустит… - по-ителлигентски проскулил Фрики. – У вас есть план, Дон Хуан?

Мачо-пенсионер насупился:

- Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? – бешено хотелось курить, мысли наскакивали одна на другую. – У меня есть план!

От неожиданности очкарик сидя подпрыгнул и приложился затылком об унитаз.

- Ты еще со мной, а то я тебя не вижу? – поинтересовался Хуан после глухого стука.

- Все окей… - проскрипел паренек. – Шишку мне, случайно, не потрете?

- Брось валять дурака и слушай, сынок. Первым делом надо освободиться от этого фарфорового счастья к которому этот ублюдок нас привязал.

Фрики еще раз попробовал безуспешно дернуться:

- Легко сказать…

- Потом мы пробираемся в спальню тётушки Агаты. Там всё еще должно валяться ружье, которое выронила… - Хуан осекся.

- Жаклин. – тихо донеслось с другой стороны сливного бачка.

- Да, сынок. С ружьем и еще каким-нибудь ножом, нам сам черт не брат. Убъем этих уродов, жаль по миллиону за каждого не получим… кхе.

На другой стороне молчали. Слышалось лишь учащенное дыхание Розенблюма.

- А вы подумали, Хуан… - голос у Фрики слегка задрожжал. – Вы подумали, что у них в руках все остальные… женщины.

- Мерседесс! – зарычал Дон Хуан и со всей силы рванул за спиной унитаз вверх.





- Если не будешь больше дергаться, тебе не будет больно. – говорил голубоглазый красавец с тонкими чертами лица. – Я вижу, ты – человек верующий. Так вот по-христиански надо. Подставь-ка мне вторую щёчку, красавица.

Забрыкавшись Мерседесс почувствовала где-то между скулой и ухом влажный подергивающийся язык. Арамискин залепил связаной испанке слюнявый поцелуй.

- Какая ты у меня красавица! – продолжал довольный солдафон с некоторым кокетством. – Ради такой смуглянки-молдованки стоит войну начинать. Андерстенд?

Синьорита Лопес не понимала. Она не понимала откуда взялся на их голову этот танк с дьяволами внутри. Она не понимала, что делает связаная в порваном платье в комнате наедине с этим холеным меланхоличным красавчиком, в глазах которого то и дело полыхают огоньки геены. Но она понимала ЧТО будет дальше, и от понимания этого тихо заскулила.

- Ай донт спик инглиш вери гут, май свит. – Арамискин игриво развел руками по сторонам. – В моих любимых фильмах девочки всегда стонали по-немецки, где уж тут английский выучить. Андерстенд?

Мерседесс в ужасе замотала головой. От резких движений её грудь заколыхалась и выпала из порваного декольте. Арамискин уставился на аппетитное зрелище с тошнотворной улыбкой:

- Гут. Бон апети, мсье, забыла сказать, крошка.

Испанка выгнулась дугой, краска гнева и стыда заливала смуглое привлекательное лицо.

Солдат холеными руками потянулся к поясу.

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (одиннадцатая серия) (2)

Рот Фрики медленно открывался.

Так же медленно открывался люк на башне танка.

Дуло стального монстра глядело в душу особняка черным расширенным зрачком опасности. Крышка люка стукнула о частично порушеную стену каминного зала, из-за которой в комнату уже навалило грязного пресованного снега. Из нутра танка послышалась какая-то брань, лишь некоторые из слов которой были понятны космополитке-Астре.

- Русские. – округлившиеся глаза цыганки выдавали её испуг.

- Здоровэнькы булы! – белобрысая круглая голова ослепила щербатой улыбкой, а черное дуло калашникова – короткой очередью в потолок.

Мерседесс осела на пол и Дон Хуан бросился к ней.



- Дык, я ж тилькы до горы шмальнув, товарыш лэйтенант. – Оправдывался толстый Парасенко. – Не розумию, чого вона хлопнулась в обморок…

Худощавый молодой офицер со странной пустотой в глазах и желто-голубыми нашивками поверх камуфляжной робы выпустил дым в испещренный черными дырочками потолок и удобнее развалился в кресле у камина.

- Ты Тошка совсем обалдел. Мы с вами на окупированной, читай освобожденной, територии. Беспредел творить здесь я не позволю. – голос лейтенанта оставался холодным, сквозило из него презрением к окружающей его жизни. – Как там мамзелька, ефрейтор Янковский?

Техник танка, чьей фамилией была Янковский, только сейчас вошедший в засыпаный снегом и штукатуркой каминный зал, сплюнул на пол:

- С нею Арамискин, комрад-лейтенант. Старого хрыча и очкарика мы заперли в одной из комнат… - Янковский мило ухмыльнулся в сторону стоявших в углу Орианы и Астры. – К унитазу я их привязал, Саш.

Офицер взял в руки остывший чайник с серой от пыли скатерти и отпил из горлышка.

- Хочешь - не хочешь, а надо… - скривился он и принял из рук Парасенко замызганый карандаш и планшет.

- Кам ту ми плиз, пани. – Донеслось из-за спины стоявшей, упершись вытянутыми руками в стенку, Орианы.

И мисс Спенсер и мадам Астра медленно с опаской развернулись на развалившихся в грязных креслах троих солдафонов.

- Я не понимаю, что здесь происходит… - начала Ориана, но была грубо прервана Артёмом Янковским.

- Шат ап, бич! – техник взлохматил чернявый чуб замызганой в масле рукой. – Ви спик! Ю лысен! – и уже в сторону сослуживцев подмигнул – Всегда мечтал вот так, как у Тарантино.

Астра опасливо поглядывая на калашников в руках толстого русского солдата молчала. Она вспоминала Прагу.

- Ви ар юкрэйниан солджерс. – невозмутимо и официально продолжал лейтенант. – Май нэйм из Александр Плачев. Ауа грейт кантри ин вор виз ёр кантри.

- Ин вор! Ёб твою мать! – потрясая калашом веско добавил Парасенко.

Янковский осклабился и кирзачом двинул в сторону двух оторопелых женщин кресло. Автоматически обе опустились в него и заёрзали - тесно.

- Заткнись, Тоша. – выдавил Плачев и зажмурился, как от мигрени. – Сходи лучше на кухню, трофейной жратвы принеси… Ю хангри? – обращаясь к женщинам.

Мадам Астра отрицательно замотала головой, а Ориана скривившись пробормотала:

- Спасибо, мы как раз завтракали…

- Слушай, Саш. – Янковский подскочил с кресла и хлопнул в ладоши. – Что я придумал! Надо приструнить эту трансильванскую лошадку… для начала пусть расстегнет блузку.

- Ты что, долбоёб? – мертвенный голос лейтенанта заставил ничего не понимающую адвокатшу поёжиться. – Как я по-твоему ей всё это на английский переведу?

- Трансильвания из ноу лонгер индепендент стэйт. – бледное лицо лейтенанта напрягалось перед каждой фразой и лишь «облегчившись» возвращалось к привычной равнодушной маске. – Юкрэйнз арми гоинг ту ол ё таунс. Ви вон – ю луз.

- Юкрэйн рулз! – воскликнул Янковский и игриво вытянувшись по стойке смирно фальшиво затянул странную мелодию похожую на гимн.

- Что такое украина? – Ориана скосилась на Астру. Цыганка поёрзала, а потом подняла руки вверх и сцепив их в дружеском приветствии воскликнула:

- Юкрэйн рулз!

---

ЗАВЕЩАНИЕ ТЁТУШКИ АГАТЫ (одиннадцатая серия) (1)

Он как всегда блестяще подготовился к чтению своей работы перед классом. Зазубрил, как за два года до этого своё выступление перед синагогой на бар-мицву. Но что-то не гладко шло. Тема работы была странная: «Экономическое влияние военных конфликтов в странах Восточного блока». Немного необычно для восьмого грейда. По классу летала большая жирная черная муха. Она садилась, то на пыльные занавеси, то на пёстрый глобус. Перелетала с указки учителя на седой затылок паренька из параллельного класса. Подползала по столу всё ближе к очкастому докладчику.

- Таким образом, становится понятным резкое падение курса национальной валюты в стране-участнице противостояния...

Девочка из первого ряда, строчившая до этого что-то в своей тетради, подняла на Розенблюма красивые чайно-зеленые глаза. Джо осёкся на полуслове и потянулся за стаканом воды. Неуклюжее движение близорукого шлимазла и стакан, как в замедленной съёмке, летит на встречу с полом. Брызги стекла и воды. Класс неприкрыто смеётся. Странно знакомая девочка из первого ряда поднимает руку, пытаясь задать вопрос. На руке нехватает безымянного пальца...



Фрики проснулся и увидел перед собой треснувший мир. Мир из отчетливой действительности кровати, с резко выделяющимися смятыми простынями, перетекал через зигзагообразный разлом в размытую реальность комнаты, на краю которой лишь цветным пятном угадывалась дверь.

- Жаклин! – первый крик обжег уши неотвратимым осознанием.

Юноша вглядывался во все уголки чётко видимого сквозь линзы мира в поисках навегда потеряной любви. Он не нашёл её там. Тогда он решил вглядываться в сущность подареную ему растройством зрения...





- Сколько мы ни искали её с Мерседесс, так и не нашли. – проронил Дон Хуан в ответ на немой вопрос Орианы.

Испанка вот уже десять минут перемешивала сахар в чашке давно остывшего кофе. Приход адвокатши в каминный зал заставил Мерседесс оторваться от этого занятия и добавить к предыдущему заявлению:

- Следы крови на полу исчезли в коридоре. Следы мокрых кошачьих лап там же.

- Доброго утра и вам. – отрешенно проронила Ориана, принимая из рук мадам Астры чай.

Англичанка подозрительно окинула взглядом чашку, принюхалась и чуток отхлебнув покатала жидкость на языке.

Мадам Астра с видом униженного достоинства повернулась к наркобарону и развела руками: «мол, вон что творит».

- Ну, право же, деточка. – укорил тот Ориану. – Неужели вы полагаете, что наша провидица уже докатилась до такой пошлости? Убить вас на глазах у всех ради вашего ничтожного миллиона...

- Некоторые «богатеи», - Астра многозначительно помахала ножом с кусочеом маргарина на конце в сторону седого мачо, - знают в этом толк, милая моя. Наш любимый Дон «заработал» - кривая улыбка на лице цыганки, - целых семь лимонов, а это, я вам скажу, не шутка: шестерых, так сказать «пережить».

- А знаете что, мадам. – добросердечно всплеснул руками наркобарон. – Засуньте-ка свою двусмысленность себе...

В комнату вошел Фрики, и перепалка прервалась. Выглядел парень жутковато. В разбитых очках, окровавленой майке на худосочном интеллигентском теле, с полосатым свитером Жаклин повязаным на торсе...

Фрики молчал, и все вокруг поддерживали его право на тишину. Чай остывал в чашке поставленой перед несчастным влюбленным.

- Вы не нашли её? – наконец выдавил из себя юноша. Не дожидаясь ответа он, словно робот, продолжал: - А искали? А зачем? Всё и так понятно... Мы все знали, что это когда-нибудь случится...

- Не надо, сынок. – Дон Хуан выпустил струю дыма в пол. – Кто мог знать?..

Фрики зашелся истерическим смехом. Мерседесс пробрало холодом и она подвинула кресло поближе к решетке камина.

- Кто мог знать? – угомонившись юноша вытирал выступившие то ли от смеха, то ли от горя слёзы. – Мы все знаем! Этот дом выпустит только одного. Это игра, где мы всего-лишь фишки, двигающиеся по воле кубиков...

- Совсем рехнулся. – буркнула Астра и начала собирать посуду.

- Каждый день умирает новый наследник, - между тем продолжал кричать Фрики. – Это как проклятье какое-то...

Мерседесс поднялась из кресла и жестко взяла дёргающегося парня за плечо:

- Послушай меня. Завтра. Завтра, я говорю тебе, за нами приедут из города! Нас откопают! Снег сошел – из наших окон уже видно солнце! Ты слышишь меня?

Остановившимися глазами Фрики посмотрел на девушку:

- Завтра? Но до завтра умрет еще один! Один из нас!

Чайник и чашки на столе начали тихо дрожжать.

- Кто хочет умереть СЕГОДНЯ?! – между тем продолжал очкарик.

От его голоса по особняку будто шли волны, стёкла начали тихо звенеть, угли в камине рассыпались... Голос нарастал, словно рокот самой судьбы:

- Я не позволю, чтобы один из вас умер сегодня. Есть еще один наследник. И я иду убить его!

Грохот разнесся, заглушая всё страшным гремящим разрывом и в каминный зал на полном ходу ввалился танк.

---

Это еще не новая серия, это "старая" песня...

Ребятки спасибо.

За поддержку, и просто так...

Сериал допишем примерно к первой годовщине дневника. Прожект какой-то годичный получился... а потом...

Сначала было много идей - просто ворох: игра на дневнике (с треском отвергнута "мало людей - много времени"); некое подобие романа в антураже начала пятнадцатого века с "морской тематикой" и в странном "манга" стиле по мотивам компьютерной игры юности New Horizons: Uncharted Waters, (очень живая была идея, но... мы в ответе за тех, кого приручили - в игре пять замечательных главных героев, и у каждого своя линия... просто вы не выдержите ждать новых серий, ведь держать темп всё сложнее...); хотелось написать "нечто" в стиле Восьмой Серии, только без песен, т. е. только про подростков того времени (эта идея всё еще лежит в столе); хотелось писать фэнтези (в голове вроде всплывает, но понимаешь: лучше Дж. Мартина и Т. Пратчета не напишешь)...

Поэтому: мы или закроем дневник после сериала (к Ч.м.), или превратим его в благотворительное сообщество поклонников "Песни Льда и Пламени" (Дж. Мартина), или ...

... будем писать рассказы и небольшие повести обо всем, что придет в голову (дешево и сердито, идеи воплощаются, время терпит)

Ждём отзывов.